— Ты не умеешь любить, Платон. Думаешь, я этого не знаю? — вскидывает бровь Вера. — Мы всего лишь будем трахаться, не волнуйся.

Пахомов перешагивает порог, закрывает дверь за собой.

ГЛАВА 11

Платон смотрит на девушку, одетую в белоснежный халат с логотипом отеля. Волосы Веры собраны в небрежный хвост. На лице ни грамма косметики. Вечерний наряд горничная унесла вместе со смокингом самого Платона. От минувшего светского вечера, организованного Курминским, остается горький осадок. Не стоило Пахомову там появляться. И уж тем более, тащить туда Веру. И с чего он решил, что наступил момент, когда связь Платона и дочери Шустера можно обнародовать? Очередной идиотский поступок в личную копилку Пахомова.

Впрочем, с тех пор, как Вера возвращается в его жизнь, Пахомов только и делает, что творит глупости.

— Ты теряешь момент, Пахомов, — слышит он насмешливый голос девчонки, — я вот-вот протрезвею, и никакого секса у нас не будет сегодня.

Платон смотрит на Веру, сидя на диване. Девчонка устраивается на постели. Откидывается назад, упирается локтями в матрас.

Поза у Веры самая провокационная. Полы халата разъезжаются в стороны, и мужскому взору видны все прелести девичьего тела. Белья на Вере нет.

Эта девчонка — ведьма. Сводит его с ума. Но что-то щелкает в мозгах Пахомова, заставляет сидеть неподвижно.

— Тебе хорошо со мной, Вера? — задает Платон вопрос, который никогда прежде не задавал партнершам. Прежде его не волновало, получает ли женщина удовольствие в его постели.

— Ты сегодня какой-то скучный, Платон Георгиевич, — фыркает девушка.

— Возможно, — не спорит Платон. — Ты не ответила.

— У меня слишком мало опыта в сексе, чтобы имитировать оргазм, Пахомов! — злится Вера, падает на постель, раскинув руки. — И если мне не изменяет память, то оргазмы я испытываю регулярно.

Платон слышит ворчливые нотки. Понимает, что Вера немного смущена. Это очень мило. Но Пахомова ведь не только постель интересует. Не о том он спрашивает Веру.

— Не хочешь куда-нибудь съездить, развеется?

— Я не успела устать. Да и отца как оставить?

— Я разговаривал с его врачом.

— И что? Тебе-то он все рассказывает? — настораживается Вера.

Платон осознает, что намеренно умалчивает последние новости. А ведь они есть. Можно сказать, хорошие. Даже отличные.

Операции удается избежать. Шустеру помогают препараты, и какие-то передовые методики лечения. Словом, Степан идет на поправку. А это значит, что отца Веры в ближайшее время могут выписать из клики. И пусть в доме будет постоянно находится квалифицированная медсестра, но в любом случае, это уже огромный прогресс.

Выходит, можно радоваться за друга.

И отпустить Веру к отцу. Дом у Степана не менее просторный, расположен неподалеку от владений Пахомова. Сплошные плюсы.

Вот только отпускать Веру совсем не хочется.

— Степан идет на поправку, — говорит Платон и не сводит взгляда с Веры.

— Правда? — девочка вновь садится на постели. Розовые губы растягиваются в улыбке. Платон зависает на этой улыбке. Точно так же Вера улыбается с той самой фотографии, что лежит у Платона в верхнем ящике стола.

— Да, — кивает мужчина, — возможно, скоро выпишут.

— Ты ведь не станешь врать мне, Платон? — все еще улыбаясь, но немного настороженно говорит Вера.

— Никогда, — серьезно обещает Пахомов и поднимается с дивана, чтобы выключить свет в комнате. — Спи, малышка.

— А ты?

— И я, — он усмехается в темноту.

Сбросив халат, Платон устраивается на своей половине постели. Секунду смотрит в потолок, ждет, пока Вера уляжется.

Наверное, ему нужно отвыкать от того, что малышка спит рядом. Но как? Да и зачем?

— Кажется, ты мне должен желание, Пахомов, — слышит он вкрадчивый голос Веры.

— Да? Ну если должен, загадывай, — усмехается Платон.

Рука привычно ложится поверх покрывала, под которым спрятаны девичьи изгибы и формы, сводящие Платона с ума. Он и сейчас, несмотря на скандал и хреновое настроение, в полной боевой готовности.

— Хочу кое-что узнать, — осторожно произносит Вера.

Платон смотрит на девчонку. Глаза уже привыкли к полумраку, потому выражение лица Веры прекрасно видно.

— Почему ты до сих пор не женат?

— Не сложилось, — отвечает Платон.

Он осознает, что говорит после заминки. Потому что приходится подбирать нейтральный ответ. И тон. Да и вообще… Действительно, почему он раньше не женился? Был бы сейчас добропорядочным семьянином с женой, парочкой детей. Не исключено, что дети бы уже выросли из возраста подгузников.

Платон будто наяву представляет яркую картинку. Детей — двое. Старшая дочка. Потом сын. У девочки светлые, обязательно длинные, волосы. И такая же улыбка, как у ее мамы.

— Так нечестно, Платон, — фыркает Вера.

Возможно. Но сейчас все это неважно. У Пахомова в голове складывается собственная история. И у Верочки в ней отдельное, самое важное, место.

Он ловит ртом протест, готовый сорваться с манящих губ. Рывком перекатывается, накрывает собой голенькую Веру.

Ему нравится, как малышка реагирует на него. Как послушно разводит бедра, оплетает убойными ножками его талию. Упирается пятками, давит сильнее.

У Платон не остается выбора, кроме как в один мощный и плавный толчок погрузиться во влажные глубины.

Вера протяжно стонет. Он слизывает это стон. Понимает, что не хватит у него сил на долгие игры. Да и Вера, судя по тому, как тесно сжимает его собой, уже близко.

Он вновь толкается в нее. Еще раз. И еще. До тех пор, пока не услышит протяжный полу вскрик. И догоняет малышку. Кончает, теряя контроль над своим телом и мыслями.

— Тебя ждал, малышка, — бормочет он непослушными губами.

— М? — вяло шепчет Вера.

— Спи, утром скажу, — улыбается Платон.

Вера уже в царстве Морфея. Даже не противится, когда Платон укладывает ее на бок, укрывает, обнимает со спины, целует в затылок.

Черт! Наверное, все это неправильно. Возможно, подло. Но сейчас Пахомов сознательно надеется на то, что Вера уже в положении. Тогда он ее точно не отпустит. Впрочем, при любом раскладе никуда ей от Платона не деться.

***

Утром, вместе с завтраком, Пахомову приносят одежду из химчистки. Вера убегает в душ. А когда Платон собирается присоединиться к ней, решительно хлопает дверью перед носом Пахомова.

Мужчина даже не злится на Веру. Дает ей время уединиться.

— Я хочу навестить отца, — за завтраком говорит Вера, — как думаешь, может быть, нужно съездить к нему домой? Проверить, есть ли подходящие условия. Да и так, вдруг помощь нужна.

— Там уже все готово, не волнуйся, — скупо улыбается Платон.

Вот не хочет он отпускать девчонку в дом к Шустеру. Просто не хочет, и все.

— Все равно съезжу, — упрямится Вера, — если ты занят, Виктор меня отвезет.

Пахомов знает, что под присмотром охранника с Верой ничего не случится. Виктор — проверенный человек, давно работает на Платона, к тому же он один из немногих, кто знает о реальном статусе Веры.

— Сначала нужно переодеться, — красноречиво кивает Пахомов на разложенное на постели платье, в котором Вера была вчера на приеме. — Или поедем прямо так?

Вера фыркает, но не спорит. Надо же, подозрительно послушная она у него сегодня.

Номер, как и сам отель, Платон покидает, держа в ладони тонкие пальцы Веры. Девчонка пытается их осторожно выдернуть из захвата.

Платон хмурится. Автомобиль уже припаркован у входа, пассажирская дверь открыта. И всего несколько шагов нужно пройти, чтобы оказаться в салоне.

— Что не так? — роняет Пахомов.

— Ты забыл? Вообще-то, мы держим наши отношения в тайне, — шипит Вера.

— Вчера нужно было об этом думать, — вскидывает бровь Платон, — а не провоцировать меня на скандал при посторонних.

— Платон Георгиевич, поторопитесь, — вмешивается Виктор.

Пахомов смотрит на охранника. Замечает, куда именно направлен взор Виктора.